Главный профпатолог Минздрава России: абсолютно безвредных профессий не бывает
Дата публикации: 7 августа 2019 года в 14:36.
Категория: Общество.
© Личный архив Игоря Бухтиярова
О том, почему работодателям выгодно проводить фиктивные медосмотры, как работа становится причиной развития онкологических заболеваний, о самых вредных и безвредных профессиях в интервью ТАСС рассказал главный внештатный специалист-профпатолог Минздрава России, директор Научно-исследовательского института медицины труда имени академика Н.Ф. Измерова Игорь Бухтияров.
— Игорь Валентинович, министр труда и социальной защиты РФ Максим Топилин считает, что количество профессиональных заболеваний в стране сильно занижено. Вы придерживаетесь такого же мнения? Что не попадает в поле зрения социального страхования и почему?
— Действительно, по сравнению со странами Европы уровень профессиональных заболеваний у нас в десятки раз ниже, даже несмотря на то, что условия труда на предприятиях оставляет желать лучшего.
Так, по данным Росстата, у нас до 39% граждан работают в условиях, не отвечающих санитарно-гигиеническим требованиям, при этом, по данным специальной оценки условий труда, в настоящее время порядка 10 млн работников трудятся во вредных и опасных условиях труда. Эти работники в соответствии с Трудовым кодексом должны раз в год проходить обязательные периодические медицинские осмотры на предмет наличия тех или иных медицинских противопоказаний к выполнению поручаемой работы и признаков профессиональных заболеваний.
К сожалению, за последние пять-десять лет качество этих медицинских осмотров стало резко падать.
Почему у нас занижена статистика? В определенной мере это связано с достаточно сложной действующей системой признания профессионального заболевания у работника. Любое профессиональное заболевание подразумевает наличие прежде всего установленного медицинского диагноза, который соответствует перечню профессиональных заболеваний.
Затем в рамках экспертизы связи заболевания с профессией на основании соответствующих документов, подтверждающих наличие факторов вредности на рабочем месте и при определенном стаже работы, устанавливается, что данное заболевание у работника является профессиональным. С учетом того, что профессиональное заболевание затрагивает не только медицинские аспекты, но и вопросы трудовых отношений, последующей финансовой и социальной компенсации и поддержки работника, в том числе за счет работодателя, процесс окончательного решения очень часто затягивается из-за наличия разногласий со стороны работника, медицинской организации, работодателя, других заинтересованных сторон.
Окончательное рассмотрение разногласий при установлении профессиональных заболеваний осуществляет Центр профессиональной патологии Минздрава РФ, однако и его решение порой не устраивает стороны, и процесс переходит в судебную плоскость. По некоторым случаям окончательное решение затягивается на годы.
— Почему формально стали проводить периодические медицинские осмотры?
— Снижение риска развития профессиональных заболеваний достигается путем реализации целого ряда мероприятий, наиболее эффективным из которых является улучшение условий труда. Однако это затратно и требует времени. Гораздо проще не выявлять заболевание вообще. Поэтому сегодня некоторые работодатели сознательно нанимают медицинскую организацию, которая проводит медицинские осмотры дешево, делает многие вещи формально, практически не выявляя ничего.
— То есть работодатель не заинтересован в том, чтобы у работника нашли какое-либо профзаболевание?
— Да. Для работодателя установление профессионального заболевания у работника — это однозначный минус. Потому что по мировой практике работодатель обязан обеспечить безопасные условия труда, которые не подвергают риску здоровье работника. Если у работника выявляют профессиональное заболевание, то работодатель несет финансовые издержки.
Поэтому работодатель заинтересован в минимизации уровня профессиональных заболеваний, и самым простым способом здесь является проведение низкокачественных периодических медицинских осмотров.
Еще один момент, который сложился в последние годы: работодатель часто меняет медицинскую организацию для проведения периодических медицинских осмотров, что не дает возможности для динамического наблюдения за состоянием здоровья работника, отсутствует преемственность медицинских документов. И третий момент — когда сам работник не заинтересован в получении профессионального заболевания до тех пор, пока не наступает предпенсионный возраст.
Это системная проблема, но я думаю, что в рамках совершенствования нормативно-правовой базы в области диагностики и лечения профессиональных заболеваний ситуация будет улучшаться.
— А может быть, сделать как с онкологией — премировать за то, что профзаболевание обнаружено на ранней стадии?
— Как раз с профессиональными онкологическими заболеваниями у нас еще более драматичная ситуация. Как во всем мире, так и у нас в России, существенная доля онкологических заболеваний связана с профессиональными вредностями. Это большое количество производств, где есть промышленные канцерогены, такие как коксохимия, нефтехимия, работа с источниками ионизирущей радиации и так далее. Однако в настоящее время в стране регулярно регистрируется лишь 20–30 случаев профессиональных онкологических заболеваний. Это практически ничто, поскольку в соответствии с существующими прогнозными оценками реальная расчетная доля с учетом количества канцерогенных производств составляет порядка 8–12 тыс. новых случаев в год. В этой связи снижение риска профессиональных онкологических заболеваний является важным и до конца не реализованным направлением снижения смертности от онкологии в нашей стране. Принципиально, что в отличие от других факторов этот фактор является потенциально устранимым.
— Почему тогда это не делается?
— Потому что канцерогенные профессиональные риски проявляются уже после ухода работника с работы. У нас в канцерорегистрах, как правило, не указывается место работы работника, наличие или отсутствие на рабочем месте производственных канцерогенов.
Если у человека в возрасте 60–65 лет диагностируется онкологическое заболевание, уже никто не интересуется, где он работал до этого возраста, поскольку на процессе лечения это не сказывается. Однако это в корне неверно. В этой ситуации тот вред здоровью работника, который приносит работодатель, перекладывается, по сути, на обязательное медицинское страхование. Поэтому специалисты считают, что в настоящее время необходимо максимальное усиление мер по предотвращению профессионального рака — как важное направление снижения смертности от онкологических заболеваний.
— Игорь Валентинович, в СМИ появились сообщения, что данные о здоровье работников могут стать доступны работодателям и Фонду социального страхования (ФСС). Как это отразится на работниках?
— Здесь надо разделить на две категории — это работники, которые работают во вредных и опасных условиях труда, где есть опасность для здоровья. И вторая категория, где работники сами в зависимости от состояния здоровья могут нанести вред окружающим. Например, это работники транспортной отрасли — водители общественного городского транспорта.
Да, в рамках модернизации нормативно-правовой базы предполагается, что работодатель и Фонд социального страхования с согласия работника могут иметь доступ к некоторым медицинским данным, но здесь не идет речь о конкретных диагнозах.
К примеру, работник после получения закрытой черепно-мозговой травмы и после лечения в частном медицинском учреждении возвращается на работу. Но после получения такой травмы человек становится непригодным к той работе, которую он выполнял до этого, например управление транспортом. В таких случаях работодатель имеет право знать, что случилось.
Или другой пример: если работник идет на вредное производство, где возможен риск его здоровью, то работодатель должен себя застраховать и быть уверенным, что работник пришел здоровым, а не больным человеком. У нас очень много случаев, когда профессиональное заболевание обнаруживают в 52–53 года — сразу перед пенсией. При этом в ходе периодических осмотров у этого человека было все хорошо. Значит, здесь что-то не так. Поэтому я думаю, что здесь возможны какие-то перегибы как со стороны работодателя, так и стороны работника, но в целом доступ к определенной информации вполне оправдан.
— Вице-премьер Татьяна Голикова предложила развивать в России принципы цеховой медицины, которые были популярны в советское время. По ее словам, уже в августе Минздрав РФ разработает модельные корпоративные программы по укреплению здоровья работников. Расскажите об этом подробнее.
— Термин "цеховая медицина" применялся в советское время, и он основан на трех принципах: на определенное количество работников приходился один прикрепленный врач, этот врач входил в систему предприятия и наблюдал за работником с момента его прихода на предприятие вплоть до увольнения. Но эта система обладала некоторыми недостатками. Например, врач, находясь в системе предприятия, был зависим от руководства.
В настоящее время принципы цеховой медицины в том или ином виде остались в крупных промышленных компаниях, таких как "Газпром", РЖД и другие, где есть большая доля лиц, работающих во вредных или опасных условиях труда.
Практически полностью сохранены и улучшены принципы цеховой медицины на предприятиях, входящих в зону ответственности Федерального медико-биологического агентства. Поэтому нельзя сказать, что мы полностью утратили принципы цеховой медицины. Однако достаточно сложно на маленьком предприятии, особенно частном, обеспечить весь перечень медицинских услуг, который необходим для сохранения здоровья работающему.
Важно отметить, что в настоящее время под корпоративными программами все чаще стали понимать не только систему медицинского обеспечения работающих, но и в целом заботу о здоровье сотрудников. В этих случаях корпоративные программы включают в себя такие мероприятия, как облегченный доступ работников к профилактическим осмотрам, диспансеризации, к здоровому питанию, к фитнес-программам, специальные программы вакцинации за счет работодателя и так далее.
Поэтому будет подготовлена типовая корпоративная программа с учетом лучших международных и отечественных практик, где будет определено, что здоровье сотрудника — это ценность компании. Предприятия будут обязаны выполнять требования Трудового кодекса по охране здоровья работников. Кроме того, компании могут развивать собственные программы оздоровления сотрудников, гармонизированные с общественной системой здравоохранения и профилактическими осмотрами.
Потому что 35% состояния здоровья человека зависит от его генетики, порядка 30% — от образа жизни (курение, физическая активность, питание), порядка 20% — от системы здравоохранения в стране и около 10–15% — от факторов окружающей среды (в том числе рабочая среда и экология).
Корпоративная программа сформирует основные принципы сохранности здоровья работников на предприятии и будет носить рекомендательный характер.
24–27 сентября в Самаре в соответствии с планом Минздрава совместно с ведущими специалистами Всемирной организации здравоохранения, Международной организацией труда, Международной комиссией медицины труда состоится очередной национальный конгресс "Профессия — здоровье", на котором наряду с вопросами совершенствования системы диагностики и лечения профессиональных заболеваний особое внимание будет уделено вопросам реализации корпоративных программ сохранения здоровья работающих с учетом лучших отечественных и зарубежных практик.
— Игорь Валентинович, мне кажется, что еще воля руководителя должна быть, чтобы вести подобные корпоративные программы?
— Где-то три года назад у нас проводилось специальное исследование, которое показало, что в средних и мелких компаниях до 60–80% успеха в укреплении здоровья работников — это личная инициатива, воля и пример руководителя.
— Федерация независимых профсоюзов России (ФНПР) предложила разработать методики оценки влияния на здоровье работников таких факторов, как эмоциональные нагрузки, интеллектуальные нагрузки, режим работы. Будут ли соответствующие исследования? Как вы считаете, каких профессий это должно касаться?
— Это очень сложный вопрос, и мы подошли к очень важной теме. У нас есть профессиональные заболевания и есть профессионально обусловленные заболевания. Профессионально обусловленные заболевания, в отличие от профессиональных болезней, также связаны с работой, но эта связь не столь велика. Наиболее яркими примерами являются сердечно-сосудистые заболевания и последствия профессионального стресса. У нас существенная доля работников умирает в трудоспособном возрасте от сердечно-сосудистой патологии. Но у нас нет ни одного профессионального заболевания, которое обусловлено сердечно-сосудистой патологией. И это так не только в нашей стране, но и во всем мире. Потому что сердечно-сосудистое заболевание — заболевание многофакторное.
Второй важный момент — это психоэмоциональные нагрузки. Этот фактор недооценен, поэтому мы уже второй год работаем над разработкой методики оценки напряженности труда, в частности у летных экипажей.
В действующей системе оценок в некоторых авиакомпаниях труд летчиков оценивается как оптимальный и фактически по своей напряженности соответствует напряженности работы водителя троллейбуса или других транспортных средств. Это спорно как с точки зрения здравого смысла, так и с точки зрения всех научных фактов, учитывая уровень информационной и сенсорной нагрузки, эмоциональной нагрузки, ответственности, дефицита времени на принятие решения, возможности возникновения аварийной ситуации.
В следующем году по инициативе ФНПР мы также расширим исследования и для других профессиональных групп, в которых напряженность труда является существенным атрибутом профессиональной деятельности. И это не только транспорт. Также высокая эмоциональная нагрузка в здравоохранении. Например, напряженность труда врачебного персонала во время проведения операции крайне высокая.
Мы сейчас также запланировали масштабные исследования по оценке профессионального стресса и профессионального выгорания как отдаленных последствий напряженности труда, и надеемся, что в ближайшее время по многим профессиям будут разработаны подходы по адекватной оценке не только уровня напряженности труда, но и медицинских последствий этого.
— Как вы считаете, есть ли взаимосвязь между авиакатастрофами и уровнем напряженности у летчиков?
— Конечно, есть. Это общеизвестный и научно доказанный факт. Высокая напряженность любого труда, тем более у летного экипажа, влечет за собой высокую вероятность ошибочных действий в полете. С другой стороны, высокая напряженность труда в отдаленном периоде влечет за собой высокий риск развития переутомления. Такие факторы, как уровень рабочей загрузки, время деятельности, смещение часовых поясов, времени суток, состояние здоровья, качество отдыха — все это влияет на уровень утомления. Поэтому объективная оценка условий труда по фактору напряженности является основой построения систем управления риском, связанным с утомлением в авиации, чему в настоящее время придается важное значение в мировой практике.
— Игорь Валентинович, а могли бы назвать самые вредные и безвредные профессии?
— У нас есть перечень наиболее "вредных профессий": это шахтеры, горнопроходчики, работники горно-металлургических, химических производств. Большую долю профзаболеваний у нас составляют работники сферы здравоохранения — это работники, которые контактируют с ВИЧ-инфицированными, с больными туберкулезом, с химическими реагентами, рентгеновскими установками и так далее.
Есть очень большой пласт работников, где профессиональная заболеваемость отсутствует, однако наблюдается высокий уровень временной нетрудоспособности — это те же офисные работники.
Но абсолютно безвредных профессий нет. Поскольку труд — это целесообразная деятельность, требующая умственного и физического напряжения, труд отражается на состоянии здоровья. Поэтому труд должен приносить пользу, удовлетворение и быть нормирован, тогда, видимо, и вред будет минимальным.
Татьяна Степанова, ТАСС